вели поиски, целью которых было обретения и отвоевание этой родины (см. Suhm, Gechichte der Dänen überführt von Gräter, том I, с. 95). Нельзя однозначно отрицательно или положительно ответить на вопрос о том, послужили ли такие передвижения этих племен через земли других германцев (зачастую враждебных друг другу) укреплению класса вольных, которые защищали границы от более глубоких вторжений со стороны Римской империи, и привели ли они к появлению готских племен. То, что они пришли из Скандинавии, упомянуто у всех авторов. Так, например, готское сказание повествует о том, что лангобарды и герулы (Heruler), которые оставались на юге, были только племенем, которое, возможно, связано с Туле (хотя это может быть это просто упоминанием скандинавского острова). При этом другая часть племени, то есть те, кто не захотел переселяться южнее, все равно сохраняла связь с теми, кто ушел со старых мест (см. Прокопий Кесарийский, Procopius, de bello Gothico Sor. ed. Par. с. 422).

Переселение готов вплоть до границ Римской империи могло быть вызвано такими же религиозными причинами, как и крестовые походы в Иерусалим. Вот как может быть сформулирована эта цель: отвоевание утраченной Святой Земли. То, что историографы юга ничего не рассказывают нам об этом, как минимум говорит о том, что этому нет опровержения: дело в том, что южные племена только тогда познакомились с пришедшими с севера, когда они были обращены в христианство. Такие обращения должны были происходить тем легче, чем невозможнее становилось для северян обретение своего Асгарда, своего «Эльдорадо». И по мере этого угасала их исходная вера, как угасало вдохновение от крестовых походов в поздние эпохи, когда народ понял, что в Палестине не молочные реки и кисельные берега. Как и в эпоху Позднего Средневековья, многие властители тех времен мечтали добыть себе условную корону бессмертия, но удовлетворялись добычей в Ахее или Аттике, так и многие готы могли считать себя счастливцами, добившись некоторого влияния в Римской империи и променяв Асгард на свои собственные фруктовые сады, дарованные императором. Поэтому вполне возможно, что римляне вообще не были осведомлены о первичных побуждениях готов, так как и сами готы про них забыли. И тем быстрее приходило это забытье, чем жестче чувствовалось влияние Аттилы на бедных пилигримов.

Пока на севере еще сохранялось язычество, которое вдохновляло местные племена на подвиги и большие предприятия, начало спада этой религии вместе с распространением христианства придало духовной жизни немцев новый поворот.

Новое учение быстро нашло пути проникновения в Алеманию, особенно после того, как христианство приняли соседние франки. Вслед за этим святой Колумбан и святой Галл, о которых мы уже упоминали выше, в шестом веке прибыли в Альпы – к швабам, чтобы проповедовать им христианство и уничтожать образы древних Богов. Их часто преследовали, и это продолжалось до тех пор, пока святой Галл не излечил прекрасную дочь герцога Гунцо (Gunzo), за что герцог сделал этого проповедника своим приближенным. Подобные миссии отправились в Баварию, Тюрингию, Саксонию и Фрисландию (Friesenland); имя святого Бонифация известно не хуже, чем войны Карла Великого, который огнем и мечом ввел христианство в Саксонии, уничтожил старый уклад и пресек большую часть древних родов.

Примечание автора: Эделинги (благородные рода, прим. пер.) не были уничтожены полностью, однако их лишили их древних прав и оставили в ином отношении к остальному народу. Дело в том, что в феодах сыновей Людовика Благочестивого (Ludwig der Fromme) фрилинги и лацци в военном смысле обозначались одинаково, были равны, но жили по заимствованному у франков праву, которое было основано на феодальной системе, отдававшей предпочтение domini, «господам». Эти domini разделялись на две партии – одна выступала за Людовика, а другая – за Лотаря (его брата-близнеца, прим. пер.). Чтобы увеличить число своих сторонников, Лотарь обещал фрилингам и лацци саксов, которые вместе назывались стеллинга (Stellinga), вернуть их прежний уклад. Они даже могли рассчитывать на возвращение древнего почитания Одина и возобновление соответствующей службы. Так Нитгард (Nithard, IV. 2) рассказывает следующее:

Hinc etiam in Saxoniam misit Frilingis Lazzibusque, quorum infinita multitudo est, promittens si secum sentirent, ut legem quam antecessores sui tempore, quo idolorum cultores erant, habuerant, eandem illis deinceps habendam concederet: qua supra modum cupidi nomen novum sibi, id est Stellinga, imposuerunt, et in unum conglobati, dominis e regno pene pulsis, more antiquo, qua quisque volebat lege vivebant.

Перевод с лат.: По этой причине, в Саксонии и послал к Фрилингам и Лацци, которых бесконечное множество, и увещевал их, чтобы отказались от веры предков, прекратили молиться идолам своим, и отдали должное новой вере: как сказано выше, не стерпевшие того Стеллинги порешили на совете, который провели при большом скоплении народа, прогнать из царства тех властителей, чтобы жить по-старому, получить тот закон, который хотели, и сохранить прежнюю жизнь.

И даже более того:

Eodem tempore Stellinga in Saxonia contra dominos suos rebellarunt.

Перевод с лат.: В то же время Стеллинги восстали против своих господ в Саксонии.

Это свидетельство приведено в хронике Annal. Bert от 841 года. Stellinga обозначает сильных, крепких, устойчивых. На старофризском диалекте Stal значит сила, устойчивость (это слово в этом смысле также используется в старофранкском земельном праве):

Ende haet so hia sprecket dat moet habba ana Stal – то есть «и то, что он (на смертном одре) говорит, должно быть крепко (соблюдено)». В исландском языке stäla значит укреплять, побуждать, а stältr значит крепкий, упорный. Отсюда и название металла на немецком языке: Stahl. (см. словари Wiarda, Altfriesisches Wörterbuch и Haldorsen, Isländisches Wörterbuch)

Однако эти темы уже довольно подробно раскрыты и описаны в других источниках, так что их мы можем смело пропустить.

Остатки древней одинистическо-языческой церкви и религии по естественным причинам еще долго сохранялись в народном сознании. Часть их приняла форму обычаев народного христианства. А если ту или иную часть древней веры не удавалось вписать в разрешенные праздники и обряды, она становилась частью темных колдовских ритуалов. Однако почитание Одина в Германии в форме открытого богослужения прекратилось, как только Саксония была завоевана Карлом Великим. Тем не менее, фрагменты этого культа перешли от саксов к остальным немцам и славянам с берегов Эльбы – то есть на северо-восток, где и сохранялись еще несколько веков. Эти народы почитали Одина под двойным именем и в двойном образе: как Бога войны Отхина (Othin) и как Бога волшебства Водха (Vodha), если допустить, что второй – не отдельный Бог в славянской культуре. Одина почитали вместе с Бальдром (Balduri) (см. подробнее у Mone, Geschichte des Heidenthums in nördlichen Europa, Т.1, с. 213).

То, как к славянам пришла германская вера – будь то связи языческих священнослужителей или мирное сообщение народов, или, что даже более соответствует немецкому духу, сила оружия, – мы не узнаем доподлинно, пока не появится нового более полного исследования древней истории славян. Почитание Одина в поселениях на Балтийском море, как нам точно известно, было пресечено немецкой военной мощью, после чего жители Померании и венды не только были обращены в христианство, но и переняли немецкий язык и культуру.